Под тёмным светом сокрушенья Иова
Теряются подтексты козней дьявола –
Ведь груши не растут на древе сливовом
В саду у богоборца нераспятого...
Доступно всё, с востокаи до вечера,
Вкусить – от устриц до простого яблока.
Но послевкусье мира быстротечное
И праведного превращает в дряблого.
Чтоб сливы зацвели на древе грушевом,
Лишается садовник Божьих милостей.
И равновесье благости нарушено –
Цветенье умирает в пасти гнилости.
Стенанья Иова взывают к Тайному:
Отвлёкшись от себя и светлой праздности,
Он на себе, уйдя от лицемерья стадного,
Враз фокусирует всю силу страстности.
Всё рушится: теплицы, планы, прошлое–
Садовник смысл распознать пытается.
И мысли о верёвке лезут пошлые...
И в пустоте идей он древу кается...
Он вспоминает про деревья райские –
Червя им не хватало в бесконечности.
Апгрейдить чтоб творения хозяйские,
Адам лишился слишком сладкой вечности.
И понимает Иов, что не в женщине
Тут дело. Нужен повод для падения,
Ведь навыки здесь не помогут прежние
Преобразить плоды – детей растения.
Для погруженья в адский сад неузнанным
Покрылся Иов тяжелейшей коркою:
Душа и тело как защитой ею устланы,
От пламени, что время жрёт прогорклое.
Сквозь плесень показались знаки вешние –
Цветок очарованьем отличается!
И стал богаче Иов пуще прежнего –
И дьявол, чудо увидав, отчаялся.