Второй уровень

Вновь обращаясь к метафоре атома и понимая, что сложностность фрактала «Нарцисса» и атома несопоставимы – у первого она значительно выше, обнаружим, что подобие между ними наблюдается и в том, что на начальном этапе заполнения очередного атомного уровня, атом максимально активен, он энергично вступает в химические взаимодействия с другими атомами. Человек также максимально активен, когда он начинает выстраивать очередной уровень. Особенно когда человек находится в юношеском возрасте, а этот новый уровень связан с эросом. В этот момент происходит вторая подстановка трансцендентального «Я» в функцию Y и тогда Y=F(Y)=F(F(X)), используя термин Фрейда, скажем, что стадия аутоэротизма становится рефлексивной.

Можно эксплицировать ещё одну параллель – уровни атома, уровни фрактала Нарцисса и чакры человека, описанные в практиках индуизма, как энергетические центры человека. Тогда второй уровень фрактала Нарцисса, нижняя чакра, в согласии с Фрейдом, сублимация энергии которой приводит к творческим взлётам, и второй уровень атома совпадают. Именно на втором уровне находятся элементы представляющие собой жизнь – кислород и углерод.

Развивая образ альпиниста, мы можем сказать, что в определённом возрасте человек заканчивает горизонтальный участок пути и подходит к подножию горы. На предыдущем участке пути «другие» появлялись вынужденно, они были навязаны окружением, теперь «Я» может выбирать попутчиков («других»). Такого качества «другой» – это следующий шаг итерации роста фрактала Нарцисса.

Дальнейший вектор движения принципиально меняет направление. На предыдущем этапе иррациональная тяга к Богу корректировалась навязанными попутчиками, теперь «Я» высвобождается, обременяясь ответственностью. Этот момент сопровождается уже невозможностью сдерживать внутренние всплески эроса, и человек начинает подыматься в гору, актуализируя по пути свою трансцендентальную задачу. Подразумевая смысл фрейдовского термина «сублимация», как трансформацию сексуальной тяги в творческую энергию, можно попробовать расширить его. Игнатенко пишет: «теория сублимации первичных импульсов, результатом которой является десексуализация либидо», но непонятно почему Фрейд ограничил сублимацию только десексуализацией. Давайте представим, что сублимация – это трансформация энергии произвольного уровня фрактала Нарцисса, необязательно нижнего, которая осуществляет разворот вектора изнутри наружу, обеспечивает движение вектора эмпирического «я» к трансцендентальному «Я». Пользуясь опять же понятием «чакры», скажем, что перетекание энергии вверх может осуществляться не только из нижней чакры.

Юлия Кристева, цитируя Бернарда Клервосского (1091-1153), пишет, что этот писатель подразделял все аффекты на три категории: аффекты, происходящие от плоти, аффекты, управляющие разумом и аффекты, учреждающие мудрость, что согласуется с нашим представлением о уровнях фрактала Нарцисса. Сама Кристева даёт собственное определение аффекта, сближающее его с проявлением структур бессознательного: «слово "аффект" обозначает энергическую часть репрезентации влечения, что есть рудиментарное состояние психической репрезентации». Но, необходимо отметить, что энергия репрезентации – не собственное содержание аффекта, а только его момент рождения, в то время как содержанием окажется гармонизация эмпирического «я».

Переход на второй уровень всегда сопровождается сложной дилеммой: аффект плоти, как порождение эроса, вроде бы уводит от Бога к непредсказуемым формам желания. Но, если не подменять мотив целью, а воспринимать телесное как знак, а не как готовую форму, несложно представить, как духовное пронизывает собой телесное. Эрос в таком случае является мотивом подстановки «другого» в трансцендентальную функцию нелинейной любви и возможностью дальнейшего роста фрактала Нарцисса.

Телесную любовь можно вообразить как линейную, как начальное приближение любой функции. Тогда желание выгибает поверхность в направлении объекта. Подобно тому как касательная имеет только одну точку касания, так и аффект плоти имеет одну точку соприкосновения. Математика же подсказывает, что из одной точки не формируется устойчивого состояния, хотя амплитуда аффекта настолько значительна, что может удерживать устойчивое состояние продолжительное время.

Но если удаётся удержать направление, то прирученный аффект притягивает всю поверхность, и это позволяет выйти на следующий уровень, где уже есть возможность сформировать устойчивое состояние. В этот период происходит адаптация альпиниста к подъёму и он приобретает новые навыки движения вертикально вверх, при котором вершина подъема как полагаемая цель сокрыта, но интуитивно угадывается как нечто необходимое и для самого желания, и для вектора любви в отношении к желанию. Кристева уточняет: «Возлюбленная идеальность любви приводит к постижению человеческого опыта, через отсылку к непосредственным объектам, которые и утоляют желание индивида».

Последующие уровни

Если на первых уровнях обретение любви онтологично – «стадия зеркало», а вслед родители и бабушки, затем аффект эроса, стремящегося к знаку тела, находятся в непосредственной близости, и векторы симпатии имеют большую амплитуду, то с выходом на следующие уровни всё становится сложнее. Внутренняя асимметрия подводит к точке дизъюнкции: либо субъект продолжает совершенствовать практики эроса, либо выходит на следующий уровень и тогда шаг Y=F(Y)=F(F(X))=F(F(F(X))) повторяется вновь. Субъект продолжает всматриваться в «другого», пытаясь в нём разглядеть то, чего не хватает самому, в соответствии с этим правилом происходит и сам выбор «другого». Следующие уровни принципиально отличают человека от животного, они имеют сугубо антропологический характер.

Развивая метафору атома, можно сказать, что начинается заполнение внешних уровней, которые свободнее вступают во взаимодействие с внешним миром. И теперь «другие» пропускаются через новый уровень функции нелинейной любви, причём захватываются также только верхние, сложные уровни «других». И это захватывание уже не выглядит лакановским скольжением метонимии, когда замещается один знак другим, подобно бегу по коридору, когда открываешь одну дверь за другой, обнаруживая пустоту. И здесь, вследствие сложности отношений с «другими», возможны «ошибки», которые можно было бы расценивать негативными с точки зрения греха. В конечном итоге, такие «ошибки прощаются», поскольку они имеют онтологический статус и необходимы для выстраивания «я».

В такой ситуации оказывается недостаточно «встречи», здесь необходимы духовные практики, которые связаны в первую очередь с двумя инструментами, терпением и сочувствием. Кристева развивает: «терпение есть условие наслаждения, так же как и наслаждение есть побуждение к новому терпеливому поиску». Для того чтобы желание в терпеливом ожидании не рассеивалось, чтобы человек мог обнаружить симметрию более высокого порядка, необходимо использовать инструмент «сочувствия».

В очередной раз, используя естественнонаучную метафору, можно прояснить качества терпения и сочувствия, рассматривая электрический пробой. Тогда терпение определяется как уровень электрического напряжения между проводниками – очевидно, чем выше разность потенциалов, тем больше сила тока, который пробежит впоследствии при пробое по «духовному проводнику». В свою очередь сочувствие обнаруживает уменьшение сопротивления аффектам – причины аффектов посредством сочувствия проще проникают вовнутрь, иначе выражаясь, эксплицируется то, насколько хорошо зачищен «духовный контакт» – в электротехнике чем ниже сопротивление, тем выше уровень силы тока.

Прикосновение к «другому» в таком состоянии – это всегда поверхностный эффект, никогда не точечный, потому что он заведомо лишен целенаправленности. Любовь на этом уровне можно назвать «квадратичной». Квадратичная функция – парабола, является простейшей нелинейной функцией, которая соприкасается с аппроксимируемой кривой уже не одной точкой. В попытке «Я» аппроксимировать «другого», парабола позволяет осуществить прикосновение не точечно. Так эксплицируется нелинейность любви. Соприкосновение тел переходит в соприкосновение душ: «ваши действия, ваша ревность, ваше вожделение станут как лилии, чистые и благоуханные» – пишет Кристева. Дух и тело опознают друг друга как единое целое, продуцируемое структурой осуществляемого желания.

Здесь уместно дополнить психологические наблюдения психоанализом стихий, развивая анализ, выполненный Гастоном Башляром. Стихия создаёт собственную структуру чувствительности, включая чувство времени и чувство существования. Для лучшего контакта с «другим» не обойтись без воды, она повышает чувствительность, повышает уровень сочувствия – известно, что вода хороший проводник. Вода в силу своих природных качеств гармонизирует поверхность соприкосновения – эта субстанция, которая одновременно находится в жидком, твёрдом и газообразном состояниях. В своей работе «Квантовое поведение воды» Анатолий Стехин и Яковлева Галина пишут: «высокотемпературная сверхпроводимость наблюдается в керамиках при обязательном присутствии воды на поверхности керамики», подтверждая необходимость воды для создания сверхпроводимости при относительно высоких температурах. Сверхпроводимость в физике – экспликация нарушения её законов – когда грубое отталкивание электронов сменяется их притяжением за счёт более тонких эффектов. Точно так же «притяжение душ» превозмогает «отталкивание» физических недостатков. Если на телесном, линейном уровне аффекты проходят без выраженного сопротивления, то сигнал от более тонких аффектов может рассеиваться по пути.

Таким образом, уместно дополнить наблюдения Башляра, исходившие из различения поверхности и глубинного действия, понятием сверхпроводимости, снимающим это различение. Сверхпроводимость – это возможность свободного циркулирования энергии и одновременной гармонизации и объекта и субъекта любви. При таком соприкосновении аффекты, имеющие разное «агрегатное» состояние (печаль, радость, страх, если страх – это спазм, твёрдость, то печаль имеет скорее жидкую фазу, радость воздушна) без сопротивления проходят навстречу друг другу. Кристева отмечает: «вода становится изначальным ощущением соприкосновения между «внутри» и «вне», плотью и духом, мной и другим». В таком случае тонкие аффекты выходят на первый план и нивелируют аффекты эроса.

Последующие уровни любви можно назвать в честь кривых третьего, четвёртого и т.д. порядков (визуальное изображение таких кривых становится сложнее с каждым порядком). Рост сложностности позволяет увеличивать площадь соприкосновения с объектом любви. Всеохватывание любви непротиворечиво описывается сингулярной функцией, учитывающей при этом не только реальные, но и возможные адаптации, которых бесконечно много и качество которых определяется уровнем любви. Ризоматичность приобретает другую размерность, человек получает возможность сочувствия всему окружающему. «Поэт не просто как вода, он становится водой» – утверждает Кристева. И точно так же, как сингулярность содержит в себе всевозможные нелинейные функции, так же и человек, достигший такого уровня любви, проживает множество жизней. «"В сущности, каждая историческая фигура – это я", – эта фраза из последнего письма уже безумного, как принято считать, Ницше» – развивает идею Игнатенко. В этом состоянии побывало немного людей, одна из них, по всей видимости, святая Тереза. В рамках метафоры альпиниста, путник в этот момент добирается до вершины, она становится видимой, но последний шаг навстречу вершине – сингулярности ещё впереди.

Метафора атома также хорошо описывает этот момент, можно вспомнить, что электроны, располагающиеся на верхних энергетических уровнях, легко покидают атом и обобществляются. Они перестают принадлежать одному атому. Обобществление в нашем контексте может означать принадлежность Богу. Так же как подъём выше шестой чакры относится к божественной природе.

Заключение

Человек жаждет симметрии, овладев одной, он тут же приступает к поискам следующей. Природа в своей интенции и человек будут стремиться к синтезу абсолютной системы, обладающей бесконечной симметрией. И это раскрытие, наподобие раскрывающегося цветка, являющего миру всё больше граней гармонии, неминуемо закончится – цветок закроется, абсолютная симметрия – это точка. Фрактал, подобно такому цветку, – это рациональная иррациональность, – это непрерывная сингулярность. «Такое становится возможно только при том условии, если эта совокупность тело-душа переживается не как точка, в которой никогда не сможет раствориться бесконечное, но как точка, в которой постоянно пребывает бесконечность Бытия Другим» – подытоживает Юлия Кристева. В оптике подобный эффект наблюдается в виде каустики, где интенсивность свечения, собранного в точку светового потока, становится сингулярной. Таким образом, божественность – это «каустика» экзистенции.